Konstancja Bobrownicka (Ożarowska) d. ~ 1737 - Индекс потомака

Был сторонником Станислава Августа, впоследствии сотрудничал с русским послом в Варшаве Стакельбергом, который платил ему жалование. Присоединился к Тарговицкой конфедерации. Был приговорен к смертной казни и повешен в Варшаве.

"Я в данном случае назвала наивысшие регалии в карьере П.А.Черевина - правнука Марии Ярославовой -Черевиной /4/ и Гетмана Великого коронного Польши Петра Ожаровского, руководителя Польского Войска, кавалера Ордена Святого Станислава и Ордена Белого Орла, казненного за сотрудничество с русским послом в Варшаве, в 1794 году, что выделяет в его книге «Давний спор славян. Россия. Польша. Литва» А. Б.Широкорад"

• http://www.yaroslavova.ru/main.mhtml?Part=15&PubID=898

• http://www.yaroslavova.ru/main.mhtml?Part=15&PubID=898

• http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Turk/XIX/1820-1840/Sadyk_pasha/text9.htm

Упоминания

Фельдмаршал Сакен, будучи уже в преклонных летах, не мог принимать такого деятельного участия как прежде, ни в политике, ни в военных делах. По внешности власть принадлежала фельдмаршалу, но настоящим деятелем был генерал Кайсаров; он приводил в движение все пружины и заправлял всей машиной, и так как он был человек замечательно образованный и рыцарски благородный, то военная власть не давала себя чувствовать жителям, и даже оказывала сильное влияние на действия власти гражданской. Впрочем, Кайсаров не был таким оптимистом, как губернатор Катеринич; его беспокоило появление на сцене диктатора Хлопицкого, — он знал всю ограниченность государственных способностей этого генерала, и ея то больше всего и опасался. Генриху Тышкевичу, с которым был в дружеских отношениях, он говорил, что Хлопицкий — один из идолов, созданных воображением поляков; разсказы о его воинской доблести, переходя из уст в уста, от Испании до Польши, сделали его каким то богатырем, которого никто не трогал, который никому не был помехой и слава его не была ни оспариваема, ни умаляема; в войске разсказывают столько чудес о его подвигах, что одно его имя м-жет возбудить одушевление, которого, как говорят, теперь недостает. Он не возьмет, или скорее не сумеет крепко взять в свои руки власть, ибо слухи об его талантах или вернее твердости далеко происходят его действительная способности. Его гордость и тщеславие так возбуждены, что он теперь будет бояться каждого смелого шага, который мог бы поколебать хорошее о нем мнение, на его взгляд, вполне заслуженное. Он будет колебаться, сердиться, мучиться, и ни на что не решится, между тем другие овладеют кормилом правления, а возбужденное мало по малу войско и даже народ, помимо заправил, доведут дело до войны, гибельной для обоих народов. Так думал о положении дел Кайсаров и, надо сознаться, думал трезвее всех; эти свои мысли он изложил брату Викентия Тышкевича, о роли которого в готовящемся возстании трудно допустить, чтобы он не знал.

Генрих Тышкевич, в то время киевский губернский предводитель дворянства, вполне разделял взгляды брата. Он, без сомнения, отличался большими способностями и политическими и военными, чем Викентий; он служил в военной службе, принимал деятельное участие в последних войнах Наполеона I и был одним из лучших офицеров польского войска; он знал многих знаменитых в политическом мире людей, бывал при дворе в Петербурге, Вене и Дрездене, что должно было повлиять на его развитие. Всего этого не доставало Викентию, имевшему несчастье в молодости убить свою мать, выстрелив из пистолета в призрак, который явился ему ночью и которым, к несчастью, оказалась его мать, имевшая страсть пугать других. Этот случай произвел такое сильное впечатление на молодого человека, что он почти совершенно удалился от света, провел молодые годы, терзаясь укорами совести, и только гораздо позднее возвратился к обществу, где многого не мог понять, так как годы его были уже не те. После развода Михаила Маржчинского, он женился на его жене, родной сестре жены его брата Генриха.

Приятелям Викентий Тышкевич говорил, что принял начальствование временно и тотчас передаст его в руки брата Генриха, как только возстание будет провозглашено открыто, что теперь такое провозглашение повредило бы делу, так как Генрих Тышкевич, будучи предводителем дворянства и имея влияние у правительства, мог и прикрывать приготовления и успокоить подозрения правительства, если бы таковые возникли, что он обошелся так не тактично и даже невежливо с генералом Козловским только с целью доставить начальствование своему брату. Эти слова разнеслись во время контрактов между помещиками трех губерний.

• http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Turk/XIX/1820-1840/Sadyk_pasha/text9.htm

...

Генрих Тышкевич, в то время киевский губернский предводитель дворянства, вполне разделял взгляды брата. Он, без сомнения, отличался большими способностями и политическими и военными, чем Викентий; он служил в военной службе, принимал деятельное участие в последних войнах Наполеона I и был одним из лучших офицеров польского войска; он знал многих знаменитых в политическом мире людей, бывал при дворе в Петербурге, Вене и Дрездене, что должно было повлиять на его развитие. Всего этого не доставало Викентию, имевшему несчастье в молодости убить свою мать, выстрелив из пистолета в призрак, который явился ему ночью и которым, к несчастью, оказалась его мать, имевшая страсть пугать других. Этот случай произвел такое сильное впечатление на молодого человека, что он почти совершенно удалился от света, провел молодые годы, терзаясь укорами совести, и только гораздо позднее возвратился к обществу, где многого не мог понять, так как годы его были уже не те. После развода Михаила Маржчинского, он женился на его жене, родной сестре жены его брата Генриха.

Приятелям Викентий Тышкевич говорил, что принял начальствование временно и тотчас передаст его в руки брата Генриха, как только возстание будет провозглашено открыто, что теперь такое провозглашение повредило бы делу, так как Генрих Тышкевич, будучи предводителем дворянства и имея влияние у правительства, мог и прикрывать приготовления и успокоить подозрения правительства, если бы таковые возникли, что он обошелся так не тактично и даже невежливо с генералом Козловским только с целью доставить начальствование своему брату. Эти слова разнеслись во время контрактов между помещиками трех губерний.

• http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Turk/XIX/1820-1840/Sadyk_pasha/text9.htm

Его - мать Анна Францовна Ожаровская (Черевина), дочь Франца Петровича Ожаровского (герб Равич) и урожденной Е.И.Муравьевой – Апостол. «Польский граф Франц Ожаровский после раздела Речи Посполитой поступил на русскую службу и служил управляющим Императорского Царскосельского дворца. Младший брат Анны Францевны - Константин был профессиональным исследователем истории княжеских и дворянских родов Польско-Литовского государства. Свои генеалогические труды К.Ф. Ожаровский публиковал под псевдонимом Иосиф Вольф» - это цитата из статьи, опубликованной в Воскресенске в тот самый день, когда монумент П.А.Черевину устанавливали в столице Болгарии - Софии, освобожденной 135 лет назад /13/

Польское родословие по материнской линии, вероятно, предопределило то, что будучи в зените свой славы и власти, потомок Черниговского рода П.А. Черевин в 80 - годах имел фаворитку Екатерину Радзивилл, или можно сказать - находился с ней в гражданских отношениях, поскольку из-за войн, особенности «сторожевой должности» или по традиции донского казака с черниговскими корнями Степана Разина, он никогда не был женат /14,15/.

Екатерина Радзивилл, о которой идет речь, - урожденная Ржевуская, дочь русского генерала Адама Ржевуского, правнука Гетмана Великого коронного Вацлава Ржевуского и родственница Бальзака, племянница Каролины Собаньской (ур.Ржевуской) - тайного агента царского правительства, в которую были влюблены и которой посвящали свои стихи Александр Пушкин и Адам Мицкевич. Собаньская гражданская жена Ивана Витте и собственница имения Спичинцы на реке Рось в Винницкой области, проживала также в Сен-Жермэн-ан-Лэ на Сене близ Парижа.

• http://www.yaroslavova.ru/main.mhtml?Part=15&PubID=898

• http://live.kostromka.ru/person/grigorov/chereviny-4941/

Черевины были богаты и имели возможность дать своим детям отличное образование. Помимо других наук, маленькие Черевины обучались нескольким иностранным языкам. Так, Д.А. Черевин еще в детские годы овладел английским, французским и немецким языками, а потом выучился итальянскому, чешскому и польскому. Мать отдала Дмитрия Александровича в одно из самых престижных учебных заведений старой России — Александровский (бывший Царскосельский) лицей.

С началом первой мировой войны в 1914 г. Дмитрий Черевин хотел вступить в число защитников родины, но, так как ему тогда было всего лишь 14 лет, это было невозможно. Однако в 1916 году он, оставив лицей, поступает в гардемаринские классы, которые готовили офицеров для военно-морского флота. Во время войны обучение будущих морских офицеров проходило прямо на боевых кораблях. Черевин получает назначение на крейсер Балтийского флота «Аврора». Но в боевых действиях будущему моряку почти не пришлось участвовать, так как «Аврора» в конце осени 1916 года была поставлена на капитальный ремонт у стены Франко-Русского завода на Неве в Петрограде.

Здесь 28 февраля 1917 года и разыгрались события, когда революционно настроенные матросы крейсера в ответ на арест прибывших на «Аврору» агитаторов убили командира М.И. Никольского; это было началом восстания. 1 марта матросами был избран судовой комитет. Д.А. Черевин, хотя и не принимал участия в восстании команды крейсера, был свидетелем всех событий того времени на «Авроре». Участвовал Дмитрий Александрович и в походе крейсера в исторический день 25 октября 1917 года, когда революционный корабль встал на Неве, у Николаевского моста, и навел свои пушки на Зимний дворец. Сигнал для начала вооруженного восстания прозвучал.

Затем «Аврора» возвратилась снова к Франко-Русскому заводу для продолжения незаконченного ремонта, по окончании которого снова встала на Неве, у Английской набережной. Летом 1918 г. «Аврору» перевели в Кронштадт и сдали порту «на консервацию», то есть на долговременное хранение.

А Дмитрий Черевин с момента организации красного военно-морского флота продолжал свою морскую службу на других кораблях. В гражданскую войну, в 1919 г., он в составе речной флотилии воевал на Северной Двине с интервентами и белогвардейцами. А в 1920 году участвовал в создании Азовской флотилии и в боевых действиях против врангелевского флота. За бой у Обиточной косы Д.А. Черевин вместе со своим земляком Г.А. Бутаковым был награжден высшей воинской наградой того времени — орденом Красного Знамени.

После окончания войны и демобилизации Д.А. Черевин переходит на торговый флот и, будучи уже капитаном, водит советские пароходы в заграничные плавания. Поселившись в Москве и окончательно выйдя в отставку с морской службы, Д.А. Черевин много лет работал преподавателем иностранных языков в московских вузах — до самого преклонного возраста. В дни празднования 60-й годовщины Октября Моссовет чествовал Д.А. Черевина, как одного из немногих еще живых «авроровцев». Дмитрию Александровичу был вручен орден Октябрьской революции.

Ныне Д.А. Черевин со своей женой Анной Алексеевной живет в Москве. Сейчас ему 86 лет.

• http://live.kostromka.ru/person/grigorov/chereviny-4941/