Надежда Ильинична Боратынская (Кугушева) b. 1828 - Индекс потомака
Из пројекта Родовид
В книжном издании это, во-первых, письма к духовной дочери преосвященного Надежде Ильиничне Кугушевой, урожденной Боратынской (о них речь пойдет особо), письма к ее младшему сыну князю Илье Ивановичу (33), к дочерям Анастасии «Черничке» (2), Александре «Беличке» (18) и 103 письма «К Е. С. В.». Еще не ясно, почему последней и весьма крупной коллекции присвоены такие инициалы.
История публикации писем к Надежде Ильиничне пока полностью не прояснена. В афонском издании четыре блока: «К г-же N. N.» (24), «К княгине Н.И. К-вой» (53), «К Н. И. К.» (193), «Еще письма к Н. И. К.» (5). Это не разные письма. К первоначально опубликованному объему эпистолярия добавлялись новые документы. При подготовке первого книжного издания от внимания составителей ускользнули дубли и попали в общий объем. Они, с одной стороны, запутывают исследователей; с другой — дают представление о том, как адресаты (или их наследники) постепенно, с рассуждением и оглядкой отдавали на страницы журналов сокровенные подробности своей жизни. Например, по составу эпистолярных блоков, публиковавшихся в разное время, видно, что на первых порах отказывались от тех писем, которые посчитали неудобными для печати: • о курении дочери; • о том, как беречь «кораблик свой… в житейском море плавающим»; • о «молитве, что идет не собранно и душа холодна»; • как «надлежащим образом воспользоваться всем, что случается»;
К счастью, эти «забракованные» письма все-таки были обнародованы, еще раз продемонстрировав, историческое превосходство общего над частным. Так, сохранились важные рассуждения святителя о частом принятии св. Христовых Таин, его свидетельства о творческой истории толкования 118 псалма…… и многое другое, что всегда оказывается ценным дополнением к имеющимся знаниям. Сличение текста повторяющихся писем также дает свои результаты. Заметно, как в дубликатах восстанавливаются купюры, вплоть до раскрытия отдельных имен: Об N… помолился. Благослови ее, Господи! – Об Иоанне помолился
Обнаруживаются разночтения, причина которых — в ошибочном или невнимательном прочтении оригинала, а также вторжении редактора.
Надо начинать – надо снова начинать Надо молиться и день, и ночь – Надо молиться день и ночь Что же унывать – Чего же унывать Не вычеркнул нас – не вычеркнул вас За что бьет – за что бьют Прошу молитв – прошу молиться Сделаете из себя (извините) недотрогу – чирей Сделаете из себя (извините) чирей
Это может показаться мелочью. Но, подчеркну, мелочей в текстологии не бывает. Без оригинала правильное текстологическое решение, конечно, принять трудно, но не невозможно.
Большой вклад в понимание писем к семье Кугушевых внесли потомки, бережно сохраняющие многие свидетельства о духовном окормлении святителем Феофаном их рода. Надежда Ильинична, урожденная Боратынская, была второй женой овдовевшего князя Ивана Васильевича Кугушева. От первого брака у него осталась дочь Люба. Впоследствии вышла замуж за Аркадия Муратова и умерла после рождения третьей дочери. Лиза, Ольга и Маша Муратовы – именно те малышки-сиротки, о которых постоянно идет речь в письмах святителя. Их разобрали на свое попечение Надежда Ильинична, ее дочь Александра («Беличка») и племянница-поэтесса Софья Николаевна Слепцова (кстати, двоюродная племянница и поэта К.Н. Батюшкова). 11 мая 1883 г. эта тема впервые появляется в письмах преосвященного: «Ex-prompt, с каким принято дитя, — полу-сирота пока, — означает что решение это вышло из глубины сердца, без всяких сторонних влияний. Дело само по себе похвально; из-за него можно похвалить и сердце, давшее такое решение». С прояснением «муратовской» линии семьи Кугушевых, возможен комментарий ко многим письмам. Например: «Девушка (старшая Лиза), что они (Беличка с мужем) взяли на свои руки, теперь у вас (у Надежды Ильиничны). Не ухитритесь ли как-нибудь совсем завладеть ею? Я боюсь за нее, пока она там». После гибели мужа Беличка ушла в монастырь и закончила свой земной путь схимонахиней. Мы располагаем не только письмами к ней преосвященного. Сохранились ее пометы на издании писем святителя Феофана к Надежде Ильиничне — многие из них безусловно ценные: • «14 лет дочь Мария умерла в институте от тифа» • «двоюродная сестра Слепцова», которая в письмах святителя значится как Московская премудрость • Загадка: «Забыл вам сказать, что весь первый труд обратите на навык владеть черным снадобьем…» — «рисовать по атласу золотом». • «Беличку вашу благослови Господи на новый путь…» — «В сестры милосердия». • «Не отвечал потому, что мы заняты [залиты (водой)] в эту пору были»
К младшему сыну Надежды Ильиничны — князю Илье Ивановичу Кугушеву, «Илье Муромцу» (поскольку учился в Муроме) опубликованы 33 письма преосвященного Феофана. Окормляемый святителем, Илья Иванович прошел нелегкий путь духовного становления. Личность глубокая, впитавшая драгоценные уроки, он сумел привить своим детям и внукам чувство ответственности за столь редкую возможность быть причастными к духовному наследию святителя Феофана. Дочь Ольга Ильинична (ее столетие отмечалось летом) стала первым инициатором систематизации семейных преданий, упорядочения сохранившихся реликвий. Сегодня его внуки — Александр Дмитриевич, Лидия Дмитриевна и внучатая племянница Ольга Ивановна оказывают неоценимую помощь в составлении комментария.2
41/2 <1+1> ♂ Илья Кугушев [Кугушевы]3
51/3 <4> ♀ Ольга Ильинична Кугушева [Кугушевы](Тамбов)
МОЯ ПЕРЕПИСКА С ОЛЬГОЙ ИЛЬИНИЧНОЙ КУГУШЕВОЙ
Записано со слов В.Г. Шпильчина М.А. Климовой
Задача литературоведов – изучать творческое наследие поэта, которое сравнимо с морем без гра-
ниц, потому что каждое произведение в разных ракурсах можно рассматривать бесконечно. Я не лите- ратуровед, и объективно судить о достоинствах поэзии Евгения Боратынского порой бывает невозмож- но. Поэтому за время более чем 30-летнего коллекционирования материалов по усадьбе Мара и выясне- ния обстоятельств ее обустройства передо мной стояла совсем другая цель – собрать свидетельства уса- дебной культуры: фотографии, воспоминания очевидцев и др.
Скудные следы на земле от Мары, к счастью, пока еще целы: фундаменты усадебного дома и церкви;
могилы и надгробные памятники фамильного некрополя; по приствольным кругам, которые остались
от деревьев, можно судить о величине бывшей липовой аллеи. Остальное все поросло травой, заров-
нялось временем, забылось, стерлось из памяти людей. Когда к 2000 г. предприняли попытку привес-
ти в порядок некрополь Боратынских, который находится в с. Софьинка, это вызвало у пожилых ме-
стных жителей искреннее удивление. Они даже не знали, что на том месте было дворянское кладби-
ще! Время безвозвратно счистило с пейзажа налет старины, патину XIX – начала XX в.
За период собирательской деятельности мне удалось обнаружить 15 воспоминаний очевидцев об
усадьбах дворян Боратынских и их родственников в Тамбовском крае (опубликованных и неопублико- ванных). Каждое из них несло в себе что-то новое, неизвестное досель. Это было очень ценно.
К первой половине 1990-х гг. я, как казалось, собрал все, что было возможно найти об усадебной
культуре Боратынских. Источник поступлений материалов иссяк. Но тут возникло новое знакомство – с
Александром Климковым, который вернулся в Тамбов после окончания Московского художественного
института им. В.И. Сурикова. Зная мое увлечение, он преподнес журнал «Хоругвь», издаваемый прихо-
дом храма Спаса Нерукотворного образа в Андрониковом монастыре, в котором была опубликована
статья правнучки адмирала Ильи Андреевича Боратынского – Ольги Ильиничны Кугушевой (1911–2005)1.
Это послужило рождению целого пласта новых материалов в моей коллекции.
Я был очень обрадован дарением «Хоругви». Как всегда, хотелось узнать что-то подробнее, но ад-
реса Ольги Ильиничны не было. Вскоре Климков через своего товарища достал его. Для этого, будучи в Москве, он передал письмо для Кугушевой. Таким образом, с середины 1990-х гг. завязалась переписка,
которая продолжалась 7–8 лет. Мы не очень часто друг другу писали, но что-то новое присылалось, со-
общалось, и благодаря этим сведениям удалось составить генеалогическое древо дворянского рода Ку-
гушевых – той его ветви, которая связана с адмиралом Ильей Андреевичем Боратынским.
Ольга Ильинична Кугушева, бывший хирург, на момент начала переписки была уже в преклонных
годах, плохо видела, часто болела. Ее послания писались на разной подручной бумаге, нетвердым под-
черком. Последние письма были написаны под диктовку дочерью Кугушевой Лидией Дмитриевной
Мутовкиной, которая приезжала из Москвы в город Яхрома Московской области.
Было очень интересно узнать, что мать Ольги Ильиничны – Анна Павловна Перова (1886–1970), –
выйдя замуж за Илью Ивановича Кугушева (1872–1963), в начале XX в. переехала из Москвы в родо-
вое имение Кугушевых Елатомского уезда Тамбовской губернии (ныне Рязанская обл.). Село Бере-
стенки, входившее в состав имения Кугушевых, Ольга Ильинична описывает как живописнейшие
места: прицнинские заливные луга (во время половодья вода подходила к ограде сада), Нарышкин-
ские леса, сад с плодовыми деревьями и старинными липовыми аллеями.
После революции усадебный дом в Берестенках подожгли крестьяне, и семья Кугушевых пересели-
лась в сельскую избу. «Мы все пережили, – сообщала в письме Ольга Ильинична, – мама моя была учи-
193
тельницей в школе, а папа ездил в Кавыкино – среднюю школу, преподавал немецкий язык. Любила я
этот маленький дом (5-стенная изба)… Трудились, ходили в ж.д. школу г. Сасово»2.
В одной из статей, опубликованной в подмосковной газете и присланной Кугушевой, приводится
фрагмент ее автобиографии:
«Родилась я на берегу реки Цны, каждый день ее переходила: летом – на пароме, зимой – по льду,
весной, во время разлива – по железнодорожному мосту. Как я любила эту реку! Ее пенящиеся волны хлестали ветлу у дома, из городского сада доносилась музыка… Как радостно было жить! Но все смете- но, могучий ураган жизни уничтожил все прошлое».
С детства Ольга Ильинична мечтала стать врачом, но в медицинский институт ей пришлось посту-
пать несколько раз – мешало дворянское происхождение. Она вспоминала:
«В 1928 году я поступила в медполиттехникум имени Крупской, кроме того, училась на литератур-
ных курсах. Но, к сожалению, недолго, потому что они были платные – 20 рублей в месяц, а денег не было. В 1930 году начала работать акушеркой в Московской области, в сельской больнице. Приехали родители с сестрой и братом. Мать устроилась учительницей в ближайшую школу, отец – курьером на Воскресенский химкомбинат. Сестра вскоре умерла, там же ее и похоронили. А я решила учиться даль- ше. Поступила в хирургическое отделение Ново-Басманной больницы и одновременно выдержала экза- мен во 2-ой мединститут. Учусь на отлично, изучаю анатомию, моя фамилия на "красной доске" по зна- ниям по медицине. На работе я тоже на "красной доске", а, кроме того, я была бесплатным донором. Но однажды ко мне домой пришла милиция. Попросили паспорт и велели в трехдневный срок покинуть Москву. За что? Я стремлюсь доказать, что ни в чем не виновата. Пять дней стою в очереди, иду в ЦК, к Калинину. Но, приняв мое заявление, поставили штамп: "отказать". Хватит, мол, тебе учиться, поезжай в деревню и работай акушеркой. Я со слезами ушла, и хлопотать больше не стала, хотя меня уговарива- ли пойти еще к М.И. Ульяновой. Попросилась в самый глухой угол и уехала в село Раево <Моршанско- го р-на Тамбовской обл.>. Это название символично, потому что тамошняя больница стала для меня ра- ем. Любимая работа!
Там я вышла замуж за врача <Дмитрия Петровича Безногова (1898–1962)>, родился сын. Но я все
равно стремилась учиться и поступила в Куйбышевский мединститут. С началом финской войны его преобразовали в военно-медицинскую академию. Студентов, имеющих детей, распределили по другим вузам. После долгих мытарств по городам и весям я перевелась в МОКИ – медвуз на базе Старо- Екатерининской больницы. Однажды лекция прервалась сообщением: получайте дипломы! Срочно! Шел 1941 год…»3.
В военное время Ольга Ильинична работала в сельских больницах близ прифронтовой Москвы. В
1952 г. она поселилась в Яхроме.
Предки Ольги Ильиничны из имения Берестенки могли совершать недалекое путешествие в скит
Феофана Затворника (Говорова) в Вышенской пустыни. На лошадке доезжали туда свободно. Завяза- лась дружба с Феофаном Затворником, стали обмениваться письмами. Для публикации в журнале «Хо- ругвь» Ольга Ильинична предоставила около 25 писем из собственного семейного архива (частично они публиковались ранее4). Кугушева пи- сала о своей родной и двоюродных бабушках:
«У Ильи Андреевича Боратынского было шестеро детей: три сына и три дочери. О дочерях, Варва-
ре, Елизавете, Надежде, и пойдет речь.
Бабушка моя, Надежда Ильинична Кугушева (урожд. Боратынская), была духовной дочерью епи-
скопа Феофана. Подлинники ее писем к бабушке передала мне моя мать, зная, что я сберегу их: я един- ственная из младших Кугушевых продолжала сохранять нашу православную веру. Мама передала мне также духовные книги, и среди них – опубликованные собрания писем епископа Феофана.
Но прежде чем рассказать о духовной жизни моей бабушки, приведу здесь то, что мне известно о ее
сестрах, Варваре и Елизавете, – замечательно, как много было связано для этих людей с Богом – как и для многих русских семей, для православного дворянства.
Варвара Ильинична после смерти первого мужа, Николая Павловича Батюшкова (двоюродного брата
поэта К.Н. Батюшкова), переехала из Петербурга в Москву и вышла замуж за Михаила Ивановича Голови- на.
"В 1839 году к помещице Варваре Ильиничне Головиной, в имение ее, пришел старец Ирадион Ру-
дин и попросил разрешения построить у нее в парке келью. Варвара Ильинична разрешила"5. Так был
194
основан Головинский монастырь, который Головина не переставала благотворить, и дело это впослед-
ствии продолжила ее дочь, Софья Николаевна Слепцова (урожд. Батюшкова).
Софья Николаевна была духовной поэтессой (ее псевдоним – "Серафинянка"), и ее творчеством ин-
тересовался епископ Феофан. В письмах к бабушке моей он упоминает о ней, называя ее "Московская премудрость" <…>.
Стихи Софьи Николаевны печатались в журнале "Душеполезное чтение" и был сборник стихов в
пользу детей приюта Хитрова рынка <…>.
Помнятся, слышатся мне до сих пор стихи Софьи Николаевны Слепцовой: "Был у Христа Младенца
сад", "Мама, не плачь, дорогая, мне уже легче давно…"
Другая бабушкина сестра, Елизавета Ильинична Боратынская, вышла замуж за Трофима Ивановича
Обухова <…>. У них было несколько детей. Сын Андрей женился на итальянке М.А. Мазораки, и их дочь, известная певица Надежда Андреевна Обухова <…>.
Елизавета Ильинична, живя… в имении своем в Новом Иерусалиме, все больше уходила в Бога. Как вспоминают другие ее внуки, встречая гостей, она только благословляла их и крестила. Светло и
мирно скончалась она в 1912 году. А любимая дочь ее Елена в скорбях ушла в Головинский монастырь.
Ее называли вначале мать Елена, затем – мать Леонида чтимая.
Бабушка моя, Надежда Ильинична Боратынская, родилась в Москве в 1828 году. В 1847 году вышла
замуж за вдовца Ивана Васильевича Кугушева. Он был инженером-строителем: отец говорил мне, что
дедушка строил Брестское и Ленинградское шоссе. Имел орден Владимира с муаровой лентой. Был су-
дья Тамбовской губернии. Состоял членом Английского клуба. И был человеком очень тихим. Женив-
шись, дедушка с бабушкой уехали из Москвы жить в село Берестенки Елатомского уезда Тамбовской
губернии <…>.
Дедушка сразу же занялся перестройкой дома – маленького, одноэтажного <…>. По просьбе жены
Иван Васильевич начал строить большую церковь в честь Успения Божией Матери – строительство за-
канчивал уже мой отец <…>.
Жизнь захватила бабушку и понесла стремительным потоком.
А утешение в скорбях она находила в Боге. Любила странников. У нее часто бывали духовные лица.
Любящая жена и мать, бесконечно преданная своим близким, она стремилась создать уютный и мирный
дом.
Надежда Ильинична находит себе духовного отца. В сорок восемь лет она открывает всю свою
жизнь в письмах к затворнику епископу Феофану (Говорову) <…>.
Бабушка вообще вела строгую христианскую жизнь. Посещала Саровскую пустынь, была в Арзама-
се, в Аносинской пустыни, Шамордине и других святых местах. И в Вышенской пустыни для нее бы-
вать всегда было радостью. Духовная жизнь ее возрастала, особенно, конечно, благодаря письмам епи-
скопа Феофана.
Когда выросли дети, святитель и их наставлял – особенно девочек. Это тетю Настю он называл в
письмах к бабушке Черничкой, а тетю Сашу – Беличкой. В письмах к сестрам он передавал им богопо-
знание и благодать. Его письма к тете Насте изданы книжкой "Что есть духовная жизнь и как на нее на-
строиться" <…>.
Бабушка в пятьдесят семь лет осталась вдовой. Она продолжала заботиться о детях. У нее было три
девочки и четыре сына – всех бабушка воспитала православными, преданными России людьми, родину
любившими беззаветно <…>.
Бабушка стала чаще посещать монастыри. В Москву она уже совсем не ездила. Навещала болящих
жителей села. Думала сама уйти в монастырь.
Надежда Ильинична любила простой народ, помогала, как могла, бедным. Воспитывала детей-
сирот: "Сирота – Божие дитя, – так смотрите на этих деток!" В 1900 году, во время эпидемии тифа, зара-
зилась – и в болезни умерла <…>.
Благодаря письмам епископа Феофана дочери Надежды Ильиничны учились жить в Боге. Алексан-
дра, потеряв мужа, ушла в монастырь. Вначале была мать Александра, подвизалась в Марфо-
Мариинской <обители> – я ее видела на фото. Затем она приняла схиму и стала схимонахиня Феофа-
ния. В 1922 году я получила от нее акафист преподобному Серафиму – она просила меня читать его ка-
ждое воскресенье. Была она уже в Серафимо-Знаменском скиту. А умерла в Ногинске в 1943 году. Ее
фамилия по мужу Рогожина. Она была в переписке с епископом Феофаном <…>.
195
Святитель подарил моей бабушке четки из белого камня – я видела их потом у моей мамы. Мама
перед смертью передала их своему духовнику, батюшке церкви в Медведкове <…>»6.
Ольга Ильинична Кугушева, несмотря на жизненные невзгоды, до глубокой старости сохраняла оп-
тимизм. В этом ей помогала любимая работа и вера в Бога. Лидия Дмитриевна Мутовкина писала в 2003 г. о матери: «У нее плохо стало со зрением, возраст берет свое, ей летом этого года будет 90 лет, но ду- хом она у нас всегда молодая, никогда не унывает и всегда жизнерадостная. Мы у нее многому учим- ся»7.
В своих письмах Ольга Ильинична писала, что гордится своей фамилией, – знаменитая фамилия на
Руси, для Тамбовщины тем более.
В Тамбовском крае проживало около 10 представителей рода Кугушевых. Я справлялся о них в Госу-
дарственном архиве Тамбовской области. Разные были среди них люди: и литераторы, и просто дворя-
не, – короче говоря, культурное дворянское сословие.
Ольга Ильинична прислала мне несколько фотографий. Хотя они были исполнены на ксероксе, но
тоже представляли определенную ценность. А вот фотографию кузины поэта Евгения Боратынского – Надежды Ильиничны Боратынской (бабушки Ольги Ильиничны) – я попросил прислать в подлиннике. Фотографы ее пересняли, отретушировали, и она у меня хранилась как очень ценный экспонат.
В одном из писем Ольга Ильинична попросила прислать, если я располагаю ими, фотографии порт-
ретов адмирала Ильи Андреевича Боратынского и ее крестного отца Николая Павловича Муратова – почетного гражданина Тамбова, который какое-то время служил здесь губернатором. Открытку с порт- ретом Ильи Андреевича кисти В.Л. Боровиковского8 я послал, а вот портрета Муратова достать не смог. Когда Тамбовский областной краеведческий музей выпустил брошюру о почетных гражданах Тамбова, одна страничка в ней была посвящена Муратову, но портрета не было опубликовано, хотя сведения об остальных почетных гражданах были представлены с фотографиями.
В 2003 г., когда был учрежден Тамбовский областной литературно-художественный музей, я
передал в его фонды, можно сказать, всю свою коллекцию, собранную за 30 с небольшим лет. Так что она теперь может стать предметом изучения для людей, заинтересованных в исследованиях
или своих публикациях.
